Sonya Hunting, 17, ^{ученица выпускного класса средней школы}
Соня Хантинг
Лита || коренная жительница

Соня развита не по годам, особенно на фоне большинства легкомысленных сверстников, но от образа духовно богатой девы она далека чуть более чем полностью. Хантинг отлично умеет играть со словами, унижать, оскорблять и хамить на разных языках: на быдло-диалекте, на языке английских клубов, ирландских пивных и русских классиков.
Она раздражительна. Необщительная с одноклассниками, к умным взрослым людям тянется со странной жадностью: насколько ей отвратительны большинство ровесников, настолько же ее влекут люди более зрелые и мудрые. Не признает навязываемых авторитетов. Обожает кошек.
Мало кого Соня так ненавидит, как родную мать, и на то есть определенные основания. Ее ненависть - как выдержанное годами в темном подвале вино: не по-детски сильная, глубокая, отвратительная и липкая, как прогорклое масло. Так можно ненавидеть только родного по крови человека.
Соня умна. Она не просто эрудированный начитанный подросток: у нее отличная интуиция, острый ум, превосходная смекалка. Хантинг умеет мыслить и творчески, и сугубо логически. И при всех своих данных - эта девушка отнюдь не стерва. Она добра, умеет пожалеть и посочувствовать. Просто у нее сильный защитный механизм и она терпеть не может идиотов. А за идиотов Соня держит большинство окружающих, и небезосновательно.

---

Соня Хантинг появилась на свет дома - и этим все сказано. Ее мать отказалась ехать в роддом и предпочла рожать в домашних условиях, "как это делали моя мать и моя бабушка". И нет, это отнюдь не милый консерватизм, потому что спасти женщину и ребенка получилось чудом, а врач из госпиталя Святого Антония, которого вызвал в конце концов перепуганный отец Сони, еле сдержался, чтобы не придушить пациентку.
Муж миссис Хантинг, которой на момент рождения ребенка было уже тридцать пять, скончался спустя пять лет после рождения дочери и Соню воспитывала мать. Они полярно отличались друг от друга и к тому моменту, как младшей Хантинг исполнилось тринадцать, между ними было все, что угодно, но не любовь. И даже не прохладная привязанность.
"Не умничай", "Это слишком красиво для тебя", "Прекрати спорить со старшими", "Я отдала твою книгу племяннику соседки, тебе она ни к чему" - в такой обстановке росла Соня. Стоит ли говорить, насколько она возненавидела мать к семнадцати годам?..

Трава жухнет под безжалостным зноем, пустынная дорога улепётывает прочь в горизонт и плавится в июльском мареве. Соня щурится на слепящий диск над головой и зажмуривается через секунду, звонко чихая. Бродячие кошки у её ног вздрагивают, вскидывая головы, но тут же опускают их обратно, жадно поедая корм из пакета. Соня морщит нос и чешет доходяг по впалым бокам. Она бы хотела их забрать, пока котов не задрали местные собаки со свалки, но Майра опять устроит скандал, что кошек и без того в доме слишком много, и она их всех перетравит, если Соня продолжит таскать "блохастые мешки" с улицы.
Матерью она не зовёт её даже в мыслях, вспоминает только по имени. Или аббревиатурой из сдвоенной буквы "с", что означает Сумасшедшая Сука.
Вздохнув, Соня опять щурится в конец дороги, представляя, как однажды покинет этот город навсегда... Мир за пределами Торренса выглядел ждущим её. Выжидающим. Надо было только закончить школу. Пасторальную мечту прервал появившийся пикап. Сердце прыгнуло, добавляя автомобиль к фантазии побега - что за рулём окажется человек, который оценит её по достоинству и увезёт прочь. Соня перестала верить в сказки, едва ей исполнилось шесть, но прелесть мечты в том, что она может быть оторванной от реальности.
Признавая в громыхающем пикапе местного мясника, Соня разочарованно поджимает губы и опускает голову, страдальчески закатывая глаза при звуке глохнущего мотора.

- Детка, тебя подвезти? А то ж спечёшься, гля, как солнце жарит, - раздаётся добродушный бас и дверца пикапа поскрипывает в такт продавленному сиденью, когда мужчина грузно вылезает на дорогу. Разминая затёкшие ноги, он тяжело дышит и вытирает тряпкой пот с красной шеи. Самое время испугаться, но Соня не чувствует в себе даже тени тревоги. Стряхивая со школьной юбки крошки, она встаёт и склоняет голову набок, поворачиваясь к водителю.
Она смотрит в его глаза, он - на её голые колени. Соня фыркает, сдувая прилипшую ко лбу чёлку.
- Я дойду сама, - голос звучит кисло, Соня дожидается, когда громила поднимет взгляд к её глазам, после чего широко и искусственно улыбается, поднимая большой палец. - Не хочу доставлять неудобств джентельмену своими глупенькими девичьими разговорами о Дантовских кругах Ада.
Вряд ли он читал что-то после выпуска из школы. Соня сомневается, что он вообще умеет читать, иначе знал бы, что его взгляд на её ноги после предложения подвезти - это хрестоматийная пошлость, от которой сводит зубы. Из мясника джентельмен, как из неё - дура, готовая сесть в его ржавый драндулет. Мисс Уилсон могла бы сказать, что Соня ведёт себя неразумно, делая выводы из своих домыслов, но её здесь нет. Соня зажмуривает глаз и рывком дёргает с земли рюкзак себе на плечо.
- Хорошего дня! - в её интонации нет никакого радушия, Соня разворачивается и резко уходит прочь от дороги, чутко вслушиваясь в звуки за спиной. Мясник не пошёл за ней, когда кукурузные стебли сомкнулись за её спиной, растворяя девочку в поле. Соня позволяет себе хмыкнуть, еле слышно пробормотав под нос. - Какой же придурок...
Потеряться легко, через десяток шагов Соня разворачивается на девяносто градусов и идёт параллельно дороге, дожидаясь, пока снова заревевший мотор растворится в тишине обеденной жары. В щиколотку тыкается что-то горячее, Соня закрывает рот рукой, чтобы не взвизгнуть от неожиданности.
Всего лишь кот.
Жёлтые блюдца глаз её гипнотизируют, Соня смеётся над своим испугом и подбирает кошку на руку, аккуратно отводя её лапки от своих рукавов.
- Ты зачем за мной пошла, дурочка... Забрать тебя? - хитро переглядываясь с кошкой, Соня ёжится от щекотки зелёных кукурузных лап по плечам. - Заберу, раз ты меня выбрала. В этом ведь есть что-то от судьбы? Только не цепляй мою блузку! - бровки строго сходятся, но через миг Соня лукаво улыбается, отводя посветлевший взгляд вперёд. - Материальность ничего не значит перед пустотой, но эту шил мистер Тейт, он бы тебе понравился. Тонкая работа, такая же тонкая, как твои острые коготки.
Почёсывая расслабившуюся кошку, Соня думает, что если бы за рулём был портной, она бы села не раздумывая. Да даже если бы там был мистер Хантер, хотя вряд ли у него вообще есть права. В их фамилиях есть какая-то судьбоносность? Соня считает себя чем-то большим, чем забулдыга-Бэзил.
Он - охотник. А она - Охота. Великое делание.
Кругом сплошь идиоты, пока не докажут обратное.

Соня возвращается домой уже в сумерках, ноги безжалостно гудят от долгой дороги, кошка мирно дремлет в открытом рюкзаке, который она прижимает к животу, беззвучно отворяя входную дверь.
Её выдаёт скрип третьей половицы.
- Где ты ходила, дрянь! Уроки кончились пять часов назад! Из твоей комнаты опять несёт кошачьей мочой! - с готовностью раздаётся голос Майры. Как будто эта сука репетировала. Мать появляется в коридоре фигурой скорби, демонстративно отпивая из стакана. В воздухе кисло пахнет сердечными каплями. - Почему все нормальные дети...
- Потому что они живут с нормальными родителями! - тут же шипит Соня, быстрым шагом огибая мать и и устремляясь на второй этаж.
- Хамка!
- Сука, - выдыхает Соня себе под нос, хлопая дверью в свою комнату. Прижимая к себе рюкзак, она устало сползает по двери вниз. Перекинув цепочку, чтобы Майра не вошла, она играет острыми ногтями по половицам, выманивая кошек из-под кровати, её голос теперь звучит по-медовому сладко. - Я вернулась. И у нас новый жилец... Однажды мы все заживём лучше. Обещаю.

лс