- Вы опоздали, Деккер, - Гаррисон произносит слова в пространство. Не Дилану, никому-либо другому. Его серые, почти бесцветные глаза, смотрят перед собой. Несмотря на то, что мужчина повернул именно туда, где появился Деккер. – У вас талон на посещение коридоров во время уроков имеется?

Старый, потрёпанный жизнью мужчина (может он, конечно, только создавал такой образ, ибо по слухам ему было не более сорока), расстегнул нижнюю пуговицу мышиного цвета пиджака и пафосно опустился на офисный стул обитый дешёвым кожзамом. Тот в ответ тихонечко скрипнул. Дилану не понравилось его выражение лица. Впрочем, как никогда не нравилось. Это снисходительное пренебрежение было способно унизить в считанные секунды. В нем было что-то от католических школ для сирот, в которых умственно отсталых детей оставляли в собственном дерьме заботливые монахини. Только Гаррисон был сестрой милосердия от мира философии.

Дилана бесило это.

- Где ваш талон, Деккер? – старик постарался эмоционально окрасить свой вопрос. Однако получилось у него среднее между попыткой сдавленного крика и кашля курильщика. Стандартная, казалось бы, процедура, хочешь поссать – бери бумажку. Если обделался сможешь ею же и подтереться. Только внимание ей уделялось, как местной реликвии. Ибо, если она у тебя есть – ты ебанный царь и бог.
- Да, он прямо перед вами, мистер Гаррисон, - юноша медленно снял с предохранителя старенький Глок 18 и направил его в лицо мужчины, - вы хотите рассмотреть его внимательней и проверить на подлинность, мистер Гаррисон? Поднести его к вашим глазам, профессор? Чтобы вы наконец увидели?

Дилан ухмыльнулся и склонил голову на бок. Его лицо не выражало эмоций. А серые глаза, сощурившись, вглядывались во мглу, таящуюся за очками профессора философии. Одного из самых бессмысленных предметов, по версии самого Дилана Деккера. Потому как старых хрен часами рассуждал перед малолетними дебилами о сверхчеловеке, но сам, так и не смог отойти от животного. Его пустой, не выражающий ничего взгляд оживлялся только при виде молодых сисечек. Хотя, если бы это были члены, было бы забавнее. Он душил своими лекциями о природе человеческого общества, культурных отсылках и бессмысленности религии. Раз за разом возвращаясь к Заратустре. На деле, он только готовил послушных рабов системы школьных талонов.
Но, даже сейчас, этот мудак, смотревший в дуло пистолета, не столкнулся с чудом человеческого осознания.

- Бог умер, мистер Гаррисон, проследуйте и вы…

Дилан сощурил левый глаз и нажал на курок.

Раздался громкий хлопок выстрела, а затем наступила давящая тишина. Тело бывшего преподавателя старшей школы Торренса медленно сползло со стула на пол. Тридцать ртов умолкли в одночасье. А шестьдесят глаз уставились на щуплого паренька в голубой хлопковой рубашке и потертых левайсах черного цвета, окроплённых багряной кровью. Парень угрюмо сверил одноклассников взглядом и подошел к умирающему учителю. Символично. Тело мистера Гаррисона съедала агония, а может быть, Дилан пулей повредил важную часть мозга? Отдача от выстрела оказалась сильнее привычной, поэтому попасть в центр лба он не смог. Пуля вошла в правый глаз, а вышла у родничка. Мозгами наружу.

Дилан медленно присел на корточки и достал с кармана брюк ключи от кабинета, затем также медленно подошел к двери и закрыл замок. Ключи он убрал в нагрудный карман любимой рубашки.

- Че кого? – равнодушно выдал он стандартное американское приветствие, часто употребляемое в качестве неформального приветствия. Хотя ему по душе больше было простое «здарова».

- Это не Колумбайн. – Дилан равнодушно растянул слова, с прищуром смотря в глаза девушки. Мертвая тишина начинала наполняться тревожными всхлипами и шумными выдохами. Воздух вокруг дрожал. Привычная ленца детских речей испарилась, уступая место выдающейся способности трансформации человеческой массы в стрессовых моментах. Перед глазами Деккера сейчас были не тридцать подростков ведомых половым влечением и жаждой приключений, а шестидесятиглазая гидра, замершая в ожидании. По выражению их глаз становилось понятно, что случайно лопнувшая на парковке шина спровоцирует инфаркт у большей половины присутствующих. Оставшаяся половина же гадала, где именно смогла так согрешить. Ничего нового. Ленная мысль.  – Я не пришёл сюда мстить и кидать бомбами, чтобы вы меня приняли, - парень хмыкнул и резким движением плеча сбросил лямку рюкзака. – Более того, я тут не ради вас. Даже больше… Глубина моего безразличия… В прочем, не важно.

Дилан перевёл взгляд на Алекса, что, выпучив глаза, смотрел ему в лицо. На его физиономии отпечатался след мучительных и горестных умозаключений, конец которых был предельно прост: «Меня убьют». Вероятно, что где-то подкоркой его маленького мозга, уже зашуршали базовые инстинкты: драться или бежать, но, он был быстрее. Потому неподвижно сидел на стуле. А его друзья, имевшие обычай садиться за его спиной образовывая треугольник, хмурясь, смотрели на остывающее тело.

– Судя по тому, как вы напряглись, вы считаете, что мне нужны ваши трижды не интересные жизни. Честно? Плевал я, и на вас, и на ваши невероятно наполненные существования. Старый хер, - Дилан пренебрежительно поморщился, бросив взгляд на учителя. Даже будучи бездыханным он продолжал сохранять удивительную способность провоцировать отвращение. Тонко, легко, едва уловимо. Потрясающий талант! Ему остаётся только позавидовать. – Тоже не важен. Ни мне, не вам. Поэтому, чилл. Это не колумбайн. Но, мужик, - Дилан посмотрел в глаза Алекса. В них легко читался страх неизведанного. – Как ты живешь с такими крошечными яйцами? Мало того, то мир не вращается вокруг тебя, ты еще и ссыш. Договаривай свой мультипликационный спитч. Мы все хотим услышать твой голос. Потому как звон ее стальных шаров, - парень качнул головой в сторону Ясмин, сохраняя зрительный контакт. – Перебил твой писк.

Почувствовать себя центром внимания не входило в планы Деккера, но, диалог с директором все расставил на свои места. Кофе. Кеды. Приклад. Пальто. Он сегодня не взял дневник. И вот уже пропасть, что разделяла его со сверстниками трансформируется в новую почву для социальных контактов. Да, у них, конечно же были разные подходы к жизни, но дети, взращённые на насилии и китайских социальных сетях, должны были понимать, что сейчас происходит. К чему были этот вопрос?

Учителя же больше в классе не было. Учитель умер, да здравствует учитель!

- Ты хочешь мне возразить, Алекс? – Деккер ленно склонил голову, пальцами нащупывая предохранитель. Больше всего ему сейчас хотелось сесть. Или просто уснуть. Голову опоясывала ноющая боль. Она часто приходила на смену всплеску адреналина. Но только в этот раз, у него было мертвое тело, двадцать девять перепуганных школьников и один ноющий уебан.

Где-то далеко раздался звук полицейской сирены.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0013/e8/6e/37/108500.gif[/icon]
"Ха, вот же идиоты!" — Вайнона хрюкнула от смеха. “Обожаю котов”, в наушнике уже играл звук со следующего видео, а потом еще одного, кофе уже остыл и стал противным. Телефон же она как школьница прятала за стопкой книг на столе и готова была вдруг чего накрыть его страницами папки на которой он валялся. Пачка каких-то готовых анонимных тестов, которые Вайнона не спешила проверять именно сегодня.

Вайнона не ждала что в её кабинет ворвуться, но мгновенно, словно ждала строгого выговора закрыла телефон папкой и уставилась на орущего математика.

– Уилсон. Уилсон. Нужна Ваша помощь. Полиция уже едет. Но… ему явно было тяжело говорить, некоторые буквы проглатывались —Там стреляли. Кто-то принес пистолет в класс…

Вайнона открыла рот и уставилась на отпустившего ручку двери коллегу, тот пытался отдышаться и рукой махал ей поторапливаться. Она моргнула, зачем-то схватила папку с телефоном и засеменила за учителем.

— Как стреляли, кто? Когда будет полиция? — она почему-то не думала куда идет, просто послушно вышла, обнимая папку у груди. Почему-то она подумала, что выстрел был холостой, пока без жертв и её выводят в безопасное место. Как иначе?

Сердце колотилось катастрофически быстро, но математик предательски привел её к классу. По пути она заметила, как учеников группами выводят из школы, но она все продолжала идти послушно туда, где она должна была как-то помочь.

— Какого хрена, — Нона прошептала беззвучно и оглянулась на других, кто тут стоял.
— Кто-то мне скажет что здесь происходит? — её шепот стал громче, в голосе звучали сдавленные нервы. Громче она не говорила, так как все молчали и лишь затравленно озирались. Послышались сирены, на которые Вайнона обернулась, словно могла видеть сквозь стены и заметно выдохнула с облегчением. — Полиция уже на месте. — она сообщила это таким тоном, словно “у меня есть справка от медсестры, я могу идти домой” — требовательно, с непониманием и большим желанием улизнуть из школы. После некоторого облегчения от услышанных сирен, хват папки ослабился и из нее выпал телефон. Она засуетилась, поднимая его, а когда поднималась все же взглянула на кабинет, на который нервно поглядывали остальные. Сквозь окошко в двери было мало чего видно, только слышны возбужденные голоса. Зачем она тут? Ей здесь не место, она хочет подальше от этого места.

А потом пришло осознание. Там целый класс учеников и они взаперти со стрелком. Между ней и стрелком хотя бы есть дверь. Вайнона оглянулась и стала боком к двери. Если он выйдет, убежать она далеко не сможет, но может ей удастся заскочить в другой класс или спрятаться за фонтанчиком для питья. Ноги стали ватные, в голову полезли затертые воспоминания об окровавленной ученице. И таких учениц может сегодня быть больше. Что же ей делать?

Время ускорило бег. Вероятно, всемогущий Сатурн посчитал, что все кусочки паззла собрались воедино: кровь на белых кроссовках, звук полицейской сирены и перепуганные школьники. Тишина в школьных коридорах трансформировалась в  предвестника бури. А может, и даже не он, а кто-то иной... карающий. Дилан точнее не смог сказать кто. Он только мог это прочувствовать это где-то в области сердца. Там, где ранее болезненно сжималась его плоть, сейчас все горело огнём. И слова, что мгновениями ранее путались, спотыкаясь о его собственные догадки, вновь перестроились в плавные волны. Приливами подступающие к языку.

- Не факт, Алекс, - ловким движением Деккер перевел ствол на предохранитель и вновь поправил свой рюкзак. Неприятная опоясывающая боль змеей скользнула от его левого уха к правому. Дилан заговорил и к нему тут же поспешили неприятные чувства. Тупые и сдавливающие. Благодаря длительному приему антидепрессантов они из опоясывающих превратились в точечные. Быстрее, чем ранее. - Если бы ты немного напряг извилины, сумел бы сложить причина-следственные связи, но, сейчас уже - поздно. И бессмысленно, как твои извинения.

На мгновение, ему показалось, что тело перестало принадлежать ему. И моргнув, он испытал ужас: видев себя сверху. Все выглядело так, будто его подвесили под самым потолком. Вот его пальцы держат рюкзак, вот джинсы скрывающие тощие колени, а вот он сам: на манеже. Деккер невольно провёл аналогию со львом и дрессировщиком, она ему не приглянусь. Оказалась слишком примитивной, да и зрителей он жрать не планировал.

Боль-змея вновь скользнула по его голове, изменив свое направление.

- Это такое кредо или прыжок веры? – усилием воли Дилан перевёл взгляд с побелевшего лица короля джоков, на фарфоровое лицо Сони. Его ни сколько не удивило, что именно она первой попыталась войти в контакт. Только зачем? Насколько окружающим было известно, стать легендой школьной психологии девушка не планировала. Да и высоко эмпатичным существом тоже не слыла. В ней было что-то, спрятанное за мишурой и обертками. Дилану всегда казалось, что она давно покинула библиотечную секцию с книгами о «не таких, как все». Потому в свой следующий ответ он постарался добавить толику заинтересованности в диалоге. Ибо ему не было известно, что наполняло одноклассницу сейчас. - В зависимости от твоего ответа, может измениться и моя роль. Большинство из присутствующих свято верят, что я ночи не спал, планируя их смерти. Они считают меня психом, ведь я «О, Боже мой, накормил свинцом мудлана, не считающего окружающих за людей». Такое когнитивное искажение свойственно массам. Ты готова к надвигающейся истерии? Хотя, - парень на мгновение замер, подбирая слова. Сощурившись он полез в карман рюкзака, чтобы выудить с самого дна пачку влажных салфеток. Маленький шуршащий пакетик с приятно пахнувшими лавандой тряпочками из вискозы. Они были чуждым предметом в рюкзаке, потому их выуживание со дня заняло у юноши какое-то время. – Тебя, судя по всему интересует то, как выглядит моя дорога из желтого кирпича?

Отредактировано Dylan Dekker (2022-07-19 17:44:03)

***

Онколог Илая говорит, что он в полной ремиссии уже ровно как полгода. КТ, анализы - все чисто.
- Будем видеться теперь с тобой реже, - заключает он, внося запись в электронную карту. - Раз в два месяца до конца этого года, а дальше посмотрим.
Небывалое везение. Ты бы хотя бы улыбнулся. Илай улыбается. Он и вправду рад. Просто чертовски устал жить во всем этом напряжении.
- Как общее самочувствие? Как нога?
- Пока не отросла!

Спустя полчаса Илай стоит у входа в больницу - ждет мать, которая осталась в кабинете врача на тет-а тет. С неба капает дождь. Гальяно прячет сильно отросшие волосы под бейсболку. Сверху натягивает капюшон ветровки. Смотрит, как однорукий мужик пытается закурить. Возле онко-отделения и не такое увидишь. Мужик вытаскивает из пачки сигарету. Далеко не с первого раза. Наконец, у него это получается. Зажимает ее между обветренными губами, прикуривает от зажигалки, кашляет, не прикрывая рот рукой, потому что лишней не нашлось… Умелец. Илай в такие моменты думает, что лучше не иметь - ногу или руку? Прикидывает, чтобы он почувствовал, если бы рак отобрал у него другую часть тела. Кажется, что с ногой он сорвал куш удачи, потому что с протезами рук какой-то полный пиздец.

***

Гальяно вернулся в школу в конце января. Пропустив год, он оказался на класс младше. Лишился старого шкафчика, курточки футболиста и места в сборной школы. До болезни его звали Милашка. Дурацкое прозвище сейчас казалось еще более дурацким. Если бы он знал заклинания, чтобы просто переключить последние два года и ворваться в новую жизнь, полюбив свой протез, то он снова стал бы абсолютно счастливым тинейджером. Девушки у Илая не было с пятнадцати лет. Конечно, он целовался с некоторыми и держал их за руку, но до секса дело не доходило. Хорошо, что он успел трахнуться пару раз до того, как ему оттяпали ногу. Месяц назад он был на вписке и сильно напился, уединился с девчонкой в туалете. Даже позволил ей отсосать, но снять полностью с себя штаны не разрешил. Она тогда сказала, что он зациклен на своей ноге, а всем вокруг вообще-то похуй. Гальяно ей поверил. Ему было не похуй. Лучше было бы наоборот.

***

В классе Илай сидел прямо за Мией. Забавно было ее увидеть после их ночных приключений на мясозаводе. Он заметил девушку не сразу, но стоило вынырнуть из телефона и он ей тут же заговорчески улыбнулся. Похоже, что очередная шалость удалась. На этот раз Мия проникла в школу до того, как была в нее официально зачислена. Илаю понравилась эта девушка еще с той ночи. Возможно, достаточно, чтобы за ней приударить. Он даже в шансы свои верил. Потому что голову ему не ампутировали и его лицо выглядело весьма хорошо. Он был все тем же Милашкой, только немного бракованной версией.

Илай написал максимально корявым почерком психопата и незаметно подсунул ей в сумку записку.

Деккер. Они были с ними лучшими друзьями с начальных классов. Странноватый, но безумно интересный парень, с которым они соорудили четыре года назад секретную хижину недалеко от лесопилки. Настоящее Убежище. У него даже был свой устав: туда было запрещено водить девиц и одноклассников; хижина существовала только для них двоих; ее местонахождение не могло быть рассекречено; вещи, находящиеся внутри, не должны быть куплены за деньги, но могут быть проданы, если кто-нибудь захочет подзаработать. Чего там только не было. Полным полно разнообразных артефактов, которые призваны обеспечивать уют и облагораживать хижину.

Пути Илая и Дилана начали расходиться незадолго до болезни первого. Они оба взрослели. И взрослели абсолютно по-разному. Наверное, это нормально, когда прежняя связь утрачивается. И нужно было бы Милашке за нее побороться, но вместо этого он боролся с раком. А Дилан, очевидно, боролся с демонами. И в конце концов, они победили.

Мозги мистера Гаррисона разлетелись свекольными ошметками. То что было глазом - стало сквозной дырой. Илай не верил тому, что видел. Он смотрел на Дилана, пытаясь вспомнить, в какой момент у его бывшего закадычного друга что-то пошло не так. И к своему ужасу понял, что "звоночков" было целое множества. Взять, к примеру, их последнюю переписку. В ней было все странно. И то чувство, с которым Илай в ту ночь засыпал, держа телефон в руках, напомнило ему о смерти, которая смотрела на него в больнице с каждого кончика острых игл и с пальцев, обтянутых в стерильный латекс.

Однокурсники что-то говорили. А Илай не хотел их слушать. Просто в уши лилась какая-то чушь. Все не то! Не нужно так разговаривать с Деккером. Они, блять, что ли низкобюджетных фильмов насмотрелись?!

- Дилан, - Милашка поднялся и-за парты, придерживаясь за нее. - Давай, ты отпустишь всех, а я останусь здесь с тобой? Нам ведь нужно поговорить. Есть о чем. Ты же помнишь?

Пару дней назад Илай пришел в их Хижину, после долгих двух лет отчаяния. Ее подтопила непогода, а воздух вокруг пах влажной хвоей и немного гнилью, исходящей из-под бревен, из которых та была сколочена. Однако все артефакты были на месте. Хижину никто за эти годы не нашел и не разграбил.

- Пусть все уходят. Проваливают отсюда. Останемся только мы с тобой. Хорошо?

*отсылка к названию культового фильма-ужасов 90-х "I Still Know What You Did Last Summer"

Отредактировано Ilay Galliano (2022-07-23 00:53:13)

Испокон веков сказки должны были быть способом предостеречь детей, научить их уму-разуму и скрыто направить. Они завораживали, продавали мечты и одновременно пугали своими злодеями, кровавыми жертвами и воздаяниями за совершённые преступления. Одни танцы в раскалённых туфлях у Братьев Гримм чего стоили!
Изабелла Уайт любила сказки ничуть не меньше, чем философию, химию или математику. В иные дни ей настолько хотелось сказки, что она позволяла себе усмотреть её везде. Чем тебе не чудо: гелий, достигший точки лямбды? Истинная магия. И с этими мыслями девушка стремилась достать тетрадь в жестком кожаном переплёте, заказанную у одной кожевницы пару лет назад, прямиком во время урока и написать свою собственную историю.
Так было и в этот день. Только - какова оказия! - тетрадь в итоге оказалась забыта в кабинете Философии. И забирать её приходилось с полным осознанием собственного опоздания на урок.
Знать бы заранее, что пересекая порог попадешь вовсе не в сказку. А в страшную и опасную реальность - может быть и беспокоиться бы не стала. Но ты никогда не думаешь заранее, что где-то рядом может быть убийца. Никогда не думаешь, что новостная лента о вооруженных школьниках станет частью твоей жизни. Глупо. Ведь именно этому учит большинство сказок! Настоящие чудовища - всегда где-то рядом.
- Мистер Гаррисон, - она невинно улыбается, заправляет волнистые светлые пряди за ухо и точно знает, что ей не откажут, - я забыла тетрадь в столе, могу я забрать? Простите, что отнимаю время.
- Мисс Уайт, надеюсь вы предупредили своего педагога? Проходите, берите её скорее. - Учитель всегда относился к девушке хорошо. Может то было продиктовано её ангельской улыбкой, а может и искренней любовью к его предмету. Как знать? Сплетни о нездоровых влечениях к ученицам сама Иса предпочитала не слушать и с сальными намеками в свой адрес не сталкивалась. А потому легкомысленно позволяла себе хлопать пушистыми ресницами и скользить среди старшеклассников к нужной парте, обмениваясь улыбками и едва-уловимыми приветственными взмахами со знакомыми.
На глаза попались Илай и Мия, последнюю она узнала совсем недавно, когда Гальяно решил вдруг прикатить к её окнам, ещё и в составе шумной компании. Та ещё была поездочка! В ближайшее время девушка точно воздержится от повторений.
Тетрадь с записями находится ровно там, где и была оставлена. Девушка быстро прячет её в сумку и уже идёт к выходу, когда раздается первый выстрел. Крик срывается с губ помимо воли, тонкие пальцы зажимают уши - она не хочет слышать. Гул, шепот, плачь. Неразбериха окутывает класс раньше, чем приходит осознание.
Хочется глаза закрыть, чтобы ещё и не видеть этот кошмар, но грязные странно яркие алые пятна расползаются по полу. Гипнотизируют, пробуждают странную мысль: пахнет как в отцовской лавке. 
Девушка делает шаг назад, спиной находит холодную стену - она не должна быть здесь. Это не её класс. Она даже толком не знакома с юношей, что входит в кабинет с оружием в руках. Ей кажется: они здоровались в коридоре и как-то обсуждали мангу. Ничего больше. Просто знакомые, живущие в пределах одного города. Так почему же вышло, что она должна увидеть эту его сторону?
Совершенно сказочное совпадение. И совершенно не сказочные последствия.
Изабель думает, что совсем не знает, как вести себя. Не понимает, что делать. Плакать? Ей не хочется плакать. Руки отрываются от ушей, пальцы очевидно дрожат сжимая собственные локти. Ей хочется, чтобы рядом оказался отец. Он всегда знает что делать. И вместе с тем - хорошо, что его нет здесь.
Адам наверняка рвался бы к дочери. И мог бы пострадать сам. Эта мысль была ещё страшнее, чем тот диалог, что разворачивался на глазах Уайт.
Парнишка на первой парте за что-то извиняется. За что же? Почему-то сложно представить, какие обиды могут привести к этому. И обиды ли? Юноша не выглядит злым. И обиженным тоже. На его лице не читается вообще ничего кроме усталости... Так ли должен выглядеть хладнокровный убийца?
- Дилан, - голос подаёт Илай. - Давай, ты отпустишь всех, а я останусь здесь с тобой?
От услышанного Иса невольно вскидывает голову, поддается на встречу, делая шаг и едва унимает порыв сказать: "дурак, ты что творишь?! подумай о себе!". Снежка понятия не имеет, какие у мальчишек отношения, но совершенно точно уверена, что этот самый Дилан не настроен на то, чтобы просто распустить вынужденный кружок по интересам.
С ним говорят и другие. Они задают какие-то вопросы и всё это выглядит словно запоздалое желание выяснить отношения. Тела же отвлекают её от того, чтобы проанализировать диалог хоть как-то. Они лежат. В фантасмагорично красном цвете примесь серых пятен - не иначе чьи-то мозги. Кажется от этого зрелища начинает подташнивать, но собственное тело Изабелла сейчас не в состоянии чувствовать полноценно.
Вместо этого она пытается уцепиться за что-то другое. Ищет в чертах Дилана ответы. Он не похож на психопата. То, что она читала о них предполагало ощущение власти как источник удовлетворения. Такового в лице юноши не было. А значит должны были быть иные объяснения. Что-то должно было есть его изнутри. Или в это хотелось верить. Хотелось верить, что было в нем что-то помимо желания убивать. Но кто она, чтобы спросить "чем помочь тебе?" или "что нужно сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше?"? Тем более что сейчас ответ может оказаться опасным. И страх сделать хуже сковывал куда надежнее, чем прямая угроза оружием. А в голове звучал прозаичный вопрос: будет ли она так же любить страшные сказки, когда всё закончится?

Отредактировано Isabelle White (2022-07-24 14:29:13)

– Вайнона Уилсон. Вы здесь. Так кстати.

Когда детектив Уэйн озвучил свою идею, Вайнона бездумно, в неверии улыбнулась и покачала отрицательно головой. Это же не может быть единственной опцией, так? Для неё это слишком, она не справится. Она это знает, наверняка понимает и детектив.

Сглотнув вязкую слюну и посмотрев на Уэйна из-подо лба с немым выражением лица, женщина облизалась и выдохнула. У нее на руках появился легкий тремор, а сердце до того качавшее кровь на предельных скоростях стало биться быстрее и она ощутила пульс в шее. Для нее это слишком большая ответсвенность. Она конечно читала что-то по этой теме в университете, но её не готовили. Вдруг она сделает только хуже и вдруг она не справится? Никто же не знает есть ли там жертвы, никто не знает. Вслепую вести диалог со стрелком?

Вайнона проморгала, снова хватив побольше воздуха, прислонила ладонь ко лбу, словно проверяла себя на наличие температуры.
— Я-а. Эээкх. — она пыталась найти слова отказа, чтобы они звучали так, чтоб уже она не звучала эгоистичной сволочью.
В руках булькнул телефон и она молча, пока не давая ответа детективу посмотрела на уведомление. Писала Мия.

«Я в кабинете философии.
                                           Стрелок здесь.
                                                                    Помоги».

В ужасе она посмотрела на детектива и оглянулась на двери кабинета, откуда доносились приглушенные, неразборчивые голоса. Когда Вайнона обещала сводить Эмилию в школу, она не то имела в виду. Совсем не это. Они конечно живут в Америке, где диктор новостей оглашая новость о школьном шоппинге путает и говорит школьный шутинг быстро поправляя себя. Потому что привычка, потому что уже такое их общество, но Эмилия? Она ведь здесь совсем случайно.

Закусив нижнюю губу в попытке сдержать нервы, она стала ее жевать, брови напряглись и взгляд оставался прикован к двери.

Несмотря на все разногласия и сложности с кузиной, Вайнона совсем не желала девочке подобной участи. Вчера ей был День рожденья, новый год для Эмилии, а Торранс решил показать ей свои зубы. Но если она пишет, значит пока она в порядке. Так? Господи, как же она наверняка напугана, а Вайнона стоит и переживает за себя, находясь в безопасности. Сколько таких детей там внутри?

С усилием зажмурившись, Вайнона вернула свой взгляд на детектива и кивнула.

— Я попробую.

Еще один вздох и прямо перед собой укладывая папку на пол, Вайнона шагает к кабинету. Делает пару шагов и стук ее туфель неприятно звучит по монолиту пола. Туфли к тому же кажутся такими неудобными — ноги все еще гудели после быстрого шага сюда. Она легким движением освобождается от обуви и продолжает свой путь уже практически беззвучно. Она себе кажется меньше, словно сдутой. Обрывчастое дыхание она старалась контролировать дыша через нос, прижав руки с телефоном к животу. Будто сделав одно упражнение, она готовилась ко второму подходу и собиралась с силами.

Рукав засучит и покажет шрамы:
"Я получил их в Криспианов день".

Совершенно дикая мысль, скорее воспоминание из школьной программы влезло ей в голову, но подействовало как слабое успокоительное, она прямо почувствовала как теплой волной унялась дрожь. Ей нужен был любой источник храбрости. Она не ощущала себя шекспировским королем Генрихом Пятым, но возможно так она молилась, используя стих, не имея за душой веры в высшие силы кроме как набора случайностей. Остановившись у двери, Вайнона сделала полшага к стене и замешкала, глянув на детектива, потом на остальных учителей, что остались в коридоре.

Вайнона постучала в дверь.

— Хей! — тон этого приветствия был смешанным. От нервного, до бодрого и доброжелательного. Оставаясь в большей части за стеной, привычным жестом она надавила на ручку и плавно толкнула дверь рукой, та не поддалась, дверь оказалась запертой. Она еще чуть отошла к стене, трусливо переминаясь с ноги на ногу. Тот мимолетный взгляд возле окошка двери выцепил только темную шевелюру возле доски и несколько учеников за партами. Она не разглядела лиц, она не могла заставить себя быть внимательнее.

— Это Вайнона Уилсон. Школьный психолог. Мы слышали выстрел. — она не собиралась врываться в кабинет, но закрытая дверь заставила ее все же растеряться. Она постаралась говорить громче следующие слова, не переходя на крик, чтоб дверь не была такой преградой к коммуникации.

— Ребята, у вас все в порядке? Никто не пострадал? Мистер Гаррисон? — она позвала учителя, но ответа не последовало.

Дальше, наверное было самое глупое, что она могла сказать в своей жизни. Ей было страшно, она ощущала несправедливость жизни так остро, что хотелось бежать отсюда сейчас же. Она не был ни героиней, ни ответственной. Ни давала клятв и ни проходила специальную подготовку. Но она училась там, где она должна знать с кем говорит. И конечно видеть. Это всё что она умеет.

— Кому-то нужна помощь? Я могу войти? Только я. — сказанного не воротишь, осталось только держаться модели поведения. На сколько она помнила, стрелки не любят когда юлят. Даже самые маленькие и действующие под действием гормон.

Она посмотрела на детектива. Наверняка он считает ее дурой. Или уже мертвой. Но если стрелял кто-то из учеников, ей надо видеть, чтобы понимать о чем с ним говорить, находясь тут и говоря с пространством она может наделать еще больше глупостей. Хотя куда уж больше глупостей чем эта.

— С кем я могу поговорить? Я могу остаться тут, но я не уйду. Решать тебе. — Вайона старалась звучать тверже, чем она есть. Не как учитель, а скорее как мать, которая предлагает своему отпрыску кроссовки какие ему не нравятся, но отлично входят в их семейный бюджет.

Вайнона тряхнула головой и вспомнила сообщение сестры. Нет, она ее не бросит там, она не может. Если эта глупость поможет отвести от Эмилии пулю, нацелив внимание и оружие стрелка на нее, то пусть так и будет. "Прости меня, Билли."

Отредактировано Winona Wilson (2022-09-10 21:32:13)

- Знаете, что самое тупое, - раздражение Дилана усиливалось. Не плавно, толчками, создавая гул в голове. Возможно пресловутое давление, которое так полюбила измерять его la’maman, снова начинало шалить…  на  ф о н е   п р и е м а препаратов. Он, гул, ритмичными ударами кувалды о стены, разбивал окружающее пространство. Поморщившись, парень повел головой. Деккер вспомнил Майли Сайрус. Ш Л Ю Х А. Тонкие пальцы жадно замяли пластик упаковке. – Даже сейчас, вы хотите свалить, как крысы. Ваш крошечный мирок трещит по швам, а все что вас занимает, это мысль того, что ваше сверхважное существование сейчас хоть кого-то да поебывает. Это же просто чудесно. Свалить и постараться забыть, вместо того, чтобы адаптироваться.

Резкий рывок и рюкзак оказался за спиной Дилана. Медленно, почти торжественно, не без пафоса Деккер раскрыл пачку салфеток, аккуратно достав одну. Затем он наклонил голову вниз, для того чтобы оценить чистоту своей обуви.
И замер.

Секунда.   Вторая.   Третья.

Стремительная мысль озарила сознание, вытесняя гул. И если он с нее не засмеется – это станет грехом по отношению к  с е б е.
- Вы просто  о с о з н а й т е,  что, будучи девственником, я поимел каждого, в этом городишке. Каждого, мать его, - звонкий смех перемешивался с приглушенными словами. Возможно, это выглядело безумием и, справедливости ради, на то были весомые обстоятельства. Однако, изменить что-то в данной ситуации парень не спешил. Громкий хохот взял свое. Абсурд. Неужели эта жизнь настолько примитивна? – Хотя, куда там..

Парень выдохнул.

- Пиздуй, - самопроизвольное, обдающее могильным ноябрьским холодом, сорвалось с его губ. – Я не стану тебя держать. Бежать и прятаться – проще всего. А потом в новостях утреннего радио страдать о сложной судьбе, о пережитом испытании, пока сотни таких как Алекс, хлопают в ладоши: «О боже, несчастные дети, что сделал с ними это убийца? Как такое вообще возможно? А давайте начнем продавать оружие с 12-ти лет? На случай, если такие вот Деккеры вновь придут в то место, где следующее поколение учат жить!» И там еще на заднем фоне мексиканка или индуска качает права, сообщая всем, что ее ребенок самый важный в этом ебанном мире. Вы все усираетесь, доказывая вселенной, что вы нечто большее, чем кучка потребностей. Пиздуй, - парень хмыкнул и наклонился для того, чтобы протереть носы кроссовок. Трагичная пауза для тех, кто умеет думать, для остальных – звук серены. – Пиздуй, и можешь забрать с собой Илаю. Мужик, без обид, - Дилан посмотрел в глаза друга. Он не хотел его выделить или обидеть, лишь желал донести нечто важное, что еще сам не смог сформулировать. – Но, ты прошел через боль, для того чтобы спаси ИХ? Ты серьезно?  Если да – забирай с собой мисс Всепрощение, - лёгкий взмах руки в сторону Изи. – Но, ты лучше знаешь, что делать. Пиздуй, Илая. Пиздуйте все, только вот этот петух, останется со мной, - Деккер плавно перевел взгляд на побледневшего Алекса. – Его я выебу собственноручно.