Neal Barrett, 15, ^{школьник}
(Нил Барретт)
— || Коренной житель

Что-что? Мы не ослышались, вы из Торранса? В самом деле, вы родились в этом месте? Ох, Калеб, вырезай из сценария все упоминания счастливого детства. И все синонимы тоже.

Это правда: Торранс — не самая лучшая почва для цветения хоть чего-то, кроме сорняка и репея, однако даже в таком месте бывают исключения. Или досадные осечки?
Как бы то ни было, именно к подобной статистической погрешности относился Нил Барретт. И так было задолго до его рождения.

Судьба Клэр Холт, истинной уроженки своего города и прилежной папиной дочки, сложив эти два факта, предопределила ей невероятно облажаться в своей жизни. Сперва в попытках доказать отцу, что она — потому лишь, что родилась без члена между ног, — не пустое место и заслуживает его уважения, после — в попытках сыскать хоть какое-то мужское внимание среди ублюдков, оседающих грязью на барной стойке после тяжелого рабочего дня.
Вечер за вечером собирая на эту грязь, прокатывая между пальцев и ища ту, в которой мелькнёт на секунду золотой проблеск, Клэр в конце концов добилась своего.
Добилась Джима Барретта, который точно понимал, чего может хотеть женщина, всегда тянущая руку вверх, будучи ещё девчонкой за школьной партой. О, Джим хорошо помнил её тугую косу, ложащуюся ровно посередине спины, вдоль позвоночника, хвостом бьющую по пояснице.
К тому моменту, как у них завязались отношения, волосы Клэр были обрезаны под консервативное каре. Но стоило Джиму сказать, что прежняя причёска ему приходилась по вкусу куда больше, как та приняла решение отращивать длину.
Джим всё ещё считал эту черту своей супруги огромным плюсом. В семье нужна послушная, угодливая жена, для которой мнение мужа — закон.

Вот только он совсем не предполагал, что внимания и признания лишь его одного Клэр может быть недостаточно.

Ошибка Джима стоила ей жизни.

Клэр скрывала свою беременность достаточно долго для того, чтобы об аборте уже не могло быть и речи, и много позже Нил часто представлял себе, как было бы здорово, если бы Джим узнал всё раньше. Его, Нила, попросту не было бы сейчас со всеми своими шрамами и старыми переломами, ноющими на погоду. Он, Нил, не стал бы заботой Джека, который вынужден был соглашаться на любые подработки для того, чтобы “ублюдок Барреттов” протянул ещё какое-то время.

Время, что Нил отсчитывал для себя шагами Джима.

Чем ближе их слышно — тем взрослее он становился, когда приходил в себя. Когда-то это всего лишь часы, но случалось, что глаза Нил открывал уже спустя дни.
Так что стать взрослым — хотя бы попытаться, — ему пришлось значительно раньше сверстников по школе. Пока те вытряхивали учебники из рюкзаков и забивали их батончиками и газировкой, чтобы не тратиться в кинотеатре, Нил торопился туда же, но для того, чтобы продать им билеты. Пока ребятня забивала на всё и наслаждалась каникулами, Нил бежал на смену в городскую библиотеку. Заданную на лето литературу он от скуки прочитывал всю — посетителей за все три месяца он мог сосчитать на пальцах одной руки. Кто вообще будет ходить в библиотеку летом?

Пока все стремились закончить с уличными играми к ужину, Нил до онемения пальцев боялся возвращаться домой. Сверхурочная работа ему далеко не всегда оплачивалась, но даже так он был рад задержаться; в школе Нил стал постоянным участником всех дополнительных секций, продлевающих учебный день — что угодно, лишь бы оттянуть неизбежное.
Он и вовсе сбежал бы, но каждый раз возвращался. Из-за Джека. Скажете, что это противоречиво? Винить себя в том, что брат подвергает себя самого опасности, опекая младшего, но раз за разом приходить, обрушивая чужие надежды на то, что по пути из школы “этого обглодала стая бродячих псов”. Что ж, так и есть. Противоречие — в принципе фундамент отношений братьев.

Несмотря на заботу и поддержку со стороны Джека, несмотря на то, как тот старался противопоставлять себя Джиму, невозможно не видеть, что это было именно противопоставлением. Видя перед собой пример антигероя, Джек разворачивал себя на сто восемьдесят, где-то жестко и грубо, и этот поводок на собственной шее порой играл злую шутку со всеми. На отца особенно не повыступаешь — у того аргументы неизменные и хорошо известные обоим братьям, — а вот Нил казался подходящей целью. В конце концов, это ведь из-за него семья разбилась вдребезги и больше не подлежала восстановлению.
Вот только не всегда срывы Джека были справедливы — даже в трактовке Нила, — и случалось, что нападки превращались в драки. Как правило, победителем выходил Джек. Он превосходил физически и, в отличие от Нила, не имел недавних травм, что сказывались на текущих возможностях.

И всё же желание сбежать глубоко поселилось в Ниле.

Оно скребло с той стороны рёбер и навязчиво преследовало Нила всюду. За уборкой столов в забегаловке на пересменке официанток, на уроках, где тычки со стороны одноклассников, с радостью подхвативших неблагозвучное происхождение своего однокашника, стали привычны настолько, что успешно отфильтровывались Нилом, за пережевыванием фасоли, вкус которой упирался в тот же фильтр. Но так, витало поблизости, мелькало на периферии зрения попавшей в глаз пылинкой. Моргнул — и отвлёкся.
Только в моменты ярости Джима оно выходило на передний план, сдавливая горло Нила немым криком. А моментов этих становилось чем дальше, тем больше.
Не было какой-то приметной точки отсчета, после которой побоев и ругани стало больше. Счетчик равнодушно отщелкивал эпизод за эпизодом, незаметно для всех разгоняясь.

Однако отзвук финального щелчка оба брата будут помнить всю жизнь.

В тот день Нилу нездоровилось. В школьном медпункте сестра наказала ему отправиться домой — “и без возражений, мистер Барретт”. Ему показалось, будто она наверняка знала, что мальчишка попробует забраться в любую щель между дверьми, лишь бы не возвращаться домой, но ей была совершенно ни к чему эпидемия гриппа в свою смену и совершенно всё равно на то, что Нила ожидало дома. В Торрансе не напасешься сочувствовать каждому встречному.

Так что пришлось послушаться и вернуться домой раньше.
Сперва казалось, что он смог достаточно бесшумно пробраться на второй этаж, в общую с братом комнату, но затем оказалось, что для Джима Барретта недостаточно быть бесшумным. Для него нужно быть ещё и невидимым. Желательно по причине трёх метров земли над головой.
Тупая, слепая, беспощадная ярость затопила его полностью, ринувшись в дверь с расхлябанным алкоголем замком. Джим орал на пределе голоса, схаркивал ругательства, клял Нила во всём, в чём сам он распинал себя уже десятки раз, а после, отловив в дверях при попытке сбежать, с силой кинул в стену, вышибая весь дух. Того, как Нил обессиленно сползал по стене, не имея возможности сделать вдох, Джиму Барретту тоже оказалось недостаточно.

Нил не помнил, как смог вырваться. Кажется, он выпрыгнул из окна на косую крышу и соскользнул по ней, а затем оборвал всю живую изгородь, оплетавшую стену веранды, стараясь хоть как-то смягчить приземление. Сражаясь с туманом, застилавшим глаза, он добрался до Старого кота, чтобы дождаться конца смены Джека, но дождался только машины скорой помощи — удивительно, как он не заметил глубокого ножевого пореза на боку. Кровь впитывалась в чёрную толстовку, не привлекая внимания. Удивительно, как не оказались задеты жизненно важные органы. Удивительно, что сознание позволило ему на адреналиновой волне добраться до безопасного места (безопасным, конечно же, был вовсе не бар, а Джек, который и вызвал медиков), а не оставило сдохнуть на циновке перед входной дверью их дома.
Брат ни о чём не спрашивал.

Просто утром Джима не стало.
И это было совершенно неудивительно.

Можно было подумать, что после этого их жизнь, наконец, получила бы долгожданный маркер “нормальной”, однако происшедшее стало новым витком чудовищной спирали в семье Барреттов.
Джек всё глубже уходил в своё безмолвное и одинокое противостояние с отцом, который, умерев, стал лишь сильнее. Теперь он всегда бил по самому больному. Теперь, живя внутри Джека, он попросту не мог не попадать. И Нил, привыкший по дыханию, шагу, дрожанию вены на виске определять, что происходит, видел, как тяжело приходилось Джеку.
Вина внутри него укоренялась.

В спокойные вечера, когда им удавалось разыгрывать в своей жизни сцены из типичных ситкомов, они строили планы на будущее. Побег всё ещё был главной темой, но теперь Нил делил её вместе с Джеком.
Он верил, что если они покинут это проклятое место, Джек справится со своими демонами, сможет обуздать свой гнев. Сойдёт со следа своего отца.

— Почему я здесь? — отвечает вопросом на вопрос Эллиот, вглядываясь в чужое лицо. Читать с Хизер было хоть и просто, но рисовала она на нём только то, что хотела показать остальным.

— Твой дом немного реконструируют, — медленно отвечает она, понимая, что Эл не помнит событий минувшей ночи, — Это не займёт много времени. Думаю, что уже завтра ты сможешь вернуться туда. Если захочешь.

Эллиот понимает, что ответ довольно аккуратный и будто бы содержащий второй смысл, но он ускользает от сознания. Возможно, ему действительно следует поесть.

К счастью Хизер, русалка съедает целого лосося и после этого выглядит чуть менее блёкло, хоть и по-прежнему очень истощенно. Несмотря на то, что психика выстроила удобный барьер, физическая оболочка переживала всё безо всяких прикрас.

Снова обработав раны на запястьях, она оставляет Эллиота наедине с его пустотой в голове, которую тут же принялись хищно поедать вывески и неон Найт-Сити, забирающиеся в помещение ванной сквозь огромные окна своими холодными и безучастными всполохами предложений разной степени откровенности и легальности.

Спасительный информационный шум.

Можно было бы ожидать, что эта монотонность, подобная монотонности работающего фильтра, поспособствует тому, чтобы сознание Эллиота совершило ещё один виток и погрузилось в сон, однако тот всё не шел.
Со смутной тревогой он вдруг впервые понял, что ему… невероятно скучно. Не было больше лихорадки и выматывающего морока из-за синдрома отмены. Не было внутреннего страха перед мистером Гото, ведь он оказался не так ужасен, как говорил отец. Конечно, он и дальше будет проявлять аккуратность и осторожность в общении с ним, чтобы не нарваться на подтверждение правоты Артура, однако тем не менее. Не было даже его аквариума, где хотя бы были живые существа, за которыми можно следить.

Только пустующая ванная и кристально чистое сознание подростка, впервые оставшегося наедине с самим собой.

Впервые оказавшегося в джакузи, на панели которого количество регулирующих кнопок попросту не могло оставить Эллиота равнодушным, особенно сейчас. Любопытство подстегнуло его попробовать абсолютно каждый режим, а после — попытаться совместить те из них, что понравились больше всего.
Вуаля — и тёмно-синяя подсветка высвечивает огромные пузыри будто кипящей воды. Немного потыкав наугад, он делает температуру выше — не то, чтобы ему было дискомфортно в прежних условиях. Но будь у вас возможность что-то изменить, вы бы наверняка тоже не пренебрегли ею.
В какой-то момент, увлёкшись, он принимается играть на панели так, словно это клавиши фортепиано, перебирая случайным образом совершенно разные комбинации режимов. Вот только программное обеспечение джакузи к подобному дирижерском напору готово не было и, мигнув красным где-то в глубине сенсора, оно перестало реагировать на все последующие касания.

Так Эллиот остался с самым сильным режимом массажа, который бил крупными пузырями со всех углов и стенок, выплескивая воду за борта, а также в окружении хвойно-зелёной подсветки, из-за которой создавалось впечатление, что он — ингредиент в ведьмином котле.

И если в первые полчаса Эллиоту казалось, что, в общем-то, поломка никак не скажется на его жизни, ведь бурление срабатывало на киберкоже забавным щекочущем ощущением, то спустя этот срок ощущение сменило ранг и теперь стремилось к “раздражающему”. Пришлось вылезти из воды, грузно перевалив за борт сперва себя, а после и хвост, оставив на неиствовавшей поверхности только полупрозрачные крупные плавники, его короновавшие.

Перевернувшись на спину и уставившись в потолок, Эллиот тяжело вздохнул. Выводить из строя джакузи оказалось достаточно утомительным занятием и теперь вроде бы как даже можно было бы вздремнуть, но это чёртово бурление…

Простонав, он сполз ещё чуть ниже, упираясь теперь макушкой в первую ступень. Может так кровь прильёт к его голове и он отключится несмотря ни на что?

Несмотря на странные звуки, которые вдруг стали раздаваться из-за стен.

Vk