Jack Callaghan, 41, ^{бармен в гостинице "У Ковальского"}
(Джек Каллахан)
- || Приезжий

Отличительные особенности внешности Джека - глаза-хамелеоны и улыбка чуть набок. Его радужка меняет оттенок в зависимости от освещения и эмоционального состояния Каллахана: от стального и светло-серого к неяркому голубому. Где-то в промежутке затесался серо-зеленый, но это не точно.
Лицо интеллигентное, спокойно-располагающее, с мягкими, но мужественными чертами. Несмотря на зрелый возраст обладателя, хранит какую-то юношескую свежесть, за счет чего Джек кажется порой на порядок моложе своего возраста.
Прямые брови, внутренние уголки которых от природы трогательно приподняты, подчеркивают мнимую безобидность Джека. Выдает его порой только взгляд, который иногда становится тяжелым, как наковальня.
Достаточно крупный, с небольшой горбинкой и широковатой переносицей, нос не придает внешности Каллахана дополнительной грубости или брутальности. Даже являясь счастливым владельцем такого носа, он умудряется казаться очень интеллигентным, хотя любой другой наверняка выглядел бы куда более... прозаично.
Губы. Губы мягкие и улыбчивые. Можно сказать, созданные для поцелуев и разных приятных уху собеседника слов. Увы - гораздо чаще с них срываются короткие матерки и довольно специфичные шутки. Поскольку Джек часто и порой без причины улыбается краем рта, можно предположить, что он постоянно генерирует мысленно какие-то остроты, над которыми сам же и смеется.
Волосы в запустении. Они светло-русого оттенка, иногда Джек намеренно высветляет их почти до прозрачности. Нередко отрастают до плеч и ниже. Потом Каллахан стрижется... и круг замыкается, начинаясь заново.
У Джека очень богатая мимика и подвижное лицо. Он обожает корчить рожицы, зловеще выкатывать глаза, обнажать зубы, дразнить по его мнению заслуживающего это собеседника и просто сопровождать свои действия и слова мимическими жестами.
В одежде предпочитает комфорт с намеком на крутизну. Длинный осенний плащ, к примеру, и\или ковбойская шляпа. Но в целом отдает пальму первенства мягким рубашкам и джинсам с кроссовками, ибо в душе всё еще подросток.
Рост повыше среднего, аккуратные ладони, подтянутая фигура - не то что бы спортивная, скорее, слегка голодноватая, но не на грани выраженной астении. На руках выше запястий много беспорядочно нанесенных шрамов, несколько рубцов есть на груди (в сочетании они подозрительно напоминают нечеткую пентаграмму) и на животе.  Где-то Каллахан вычитал, что, согласно индейскому поверью, пустить себе кровь значит - выгнать из нее злых духов. Примерно этим Джек и руководствовался, когда наносил себе незначительные травмы.

***
Between the Hammer and the Anvil. (c)
Для Джека всё в мире наполнено сакральным смыслом. Всё, пожалуй, кроме людей. Он мистик по натуре, привыкший видеть в окружающей среде если не откровенный символизм, то достаточно указующих знаков, следуя которым, можно выйти из любой ситуации. Говоря о знаках, мы имеем в виду не суеверия или приметы, а, скорее, малейшие изменения в самой структуре мироздания. Каллахан считает, что чувствует и понимает их весьма неплохо.
Отвлекаясь от мистификаций: Джек - психопат. Его личность постоянно норовит видоизмениться, притом Каллахан свято считает себя очень цельным. И в чем-то он прав: Джек удивительно постоянен в своем непостоянстве. Он словно стеклышки в калейдоскопе: одни и те же частицы составляют разный узор, в зависимости от того, как повернуть игрушку.
Каллахан - это банка с нитроглицерином в трясущихся руках алкоголика. Его спокойствие, кажущееся непрошибаемым, может в любой момент смениться ядерным взрывом. При этом мужчина слабо предсказуем: одна и та же причина сегодня выведет его из себя, но уже завтра он будет равнодушно реагировать на тот же самый раздражитель.
Он лидер, который не терпит неподчинения. Тех, кто не готов идти за ним и жаждет самоутвердиться, из поля зрения устраняет. От лобового столкновения уходит по-разному: может отправить неугодного в игнор, может покрыть трехэтажным матом и гордо уйти, либо, как вариант, задавит хмурыми аргументами. Священный принцип Джека - не держать рядом с собой никого, доставляющего неудобства больше, чем удовольствия. Поэтому он, как нетрудно догадаться, всё еще одинок. Никто в здравом уме не будет терпеть рядом с собой такое сокровище.
Бармен красноречив. Он легко способен поддержать диалог с кем угодно, но на отказ с собой разговаривать, как правило, не обижается, поскольку всё равно считает большую часть народа глуповатым и быдловатым стадом. А те, кто, в понимании Джека, не глуповат и не быдловат, почему-то не всегда рады общению с ним. Почему бы?
Большая часть эмоций Каллахана имеет выкрученные настройки. Он патологически, до помешательства, ревнив; его негодование чаще всего быстро перерастает в первобытную ярость. В детстве и юности из-за отсутствия жизненного опыта и умения сдерживать себя это приносило определенные проблемы. В данный же момент мужчина вполне способен улыбаться тем, в чьё лицо с удовольствием бы впился зубами.
Со стороны нередко кажется безобидно рассеянным. На самом деле Джек просто абстрагируется от действительности, уходя целиком в свои мысли, которые часто далеки от безобидности. Достаточно вежлив, воспитан, начитан, внешне спокоен и в целом сдержан. Вкупе с интеллигентной внешностью - смотрится неплохо.  Несмотря на четко выраженные качества лидера, при желании способен изобразить исполнительность, если с того будет профит.
Замкнут. Скрытен. Патологически жаждет восхищения своей персоной, но только от людей, к которым относится с симпатией или оттенком уважения. Хочет быть в центре всеобщего внимания. Лишен какой-либо стеснительности от слова совсем. Не чужд безудержного веселья, которое может длиться днями, чтобы потом смениться черной депрессией или хмурой меланхолией.
В состоянии мрачной депрессивной апатии Джек становится очень медлительным, равнодушным и расшевелить его крайне тяжело - разве что, создав какие-то шоковые обстоятельства.
Несмотря на сложности с собственным "Я", мужчина в зрелом возрасте терял самообладание по-настоящему всего единожды. Тогда он в холодной ярости пытался задавить жену, сев за руль семейного автомобиля.  Еще одно проявление склонности "рулить".
Всё остальное время им движут остатки инстинкта самосохранения: ни в тюрьму, ни в  психбольницу Джек не хочет, а потому старательно шифруется.

***
Джек родился в захолустье Луизианы, в ее нижней части и в опасной близости от мрачных болот. Его детство прошло в небольшом доме с матерью - религиозной фанатичкой - и отцом, который занимался в основном работой. Разной работой. Старшего Каллахана жизнь носила от скотобойни к плохо родящим чужим полям. Он отличался очень тихим, спокойным характером, в отличие от радикально настроенной матери.
Миссис Каллахан, после рождения сына, больше забеременеть не смогла, иначе Джека неминуемо ожидало бы штук десять братишек и сестренок. Надо отдать этой женщине должное: она не посчитала отпрыска виновным в её болезни, и стала заботиться о нем на износ. То и дело приходилось подрабатывать, поскольку отцовский доход отличался непостоянностью и часто скудностью.
Джек рос. Его взросление сопровождалось массой проблем. Он часто дрался, редко выигрывая драки, то и дело давая выход кипевшей и перебродившей в нем энергии, чаще всего преобразовывавшейся в чистую, пенную, как штормовой прибой, ярость. Воспитанием сына занималась мать - отец не имел голоса в семье.
В школе Каллахан первое время учился прекрасно и был одним из лучших в классе - до тех пор, пока учеба не перестала быть ему интересна. Острый, открытый ум позволял Джеку принимать нестандартные решения, понимать причинно-следственные связи и улавливать на интуитивном уровне то, до чего остальные не могли дойти с помощью логики. Но довольно быстро рутина учебы приелась Джеку, плюс из-за принципиально поганого характера испортились отношения с одноклассниками, и он перестал стараться - как следствие, съехал по оценкам и начал прогуливать.
Основную массу времени Джек проводил на болотах. Слушал музыку в наушниках и представлял себе, как однокашники тонут в вонючей трясине.
А потом всё вдруг завертелось!
Марк Каллахан, отец и муж, внезапно оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Скромный разнорабочий, муж послушной и старательной прихожанки занимался на досуге тем, что вскрывал глотки женщинам и отправлял их на те самые болота, где так любил гулять его не обзаведшийся друзьями сын. В итоге всё вскрылось.
Джеку было четырнадцать, когда он оказался сыном маньяка. Отношение в школе изменилось разительно. Нет, не было откровенной травли - некоторые даже ему сочувствовали. Но появились странные, тихие говорки по углам.
Что Джек внешне - полная копия отца.
Что те, кто учил Марка, говорят - в юности он был очень похож на сына в манере поведения.
Что яблоко от яблони...
Миссис Каллахан, которой доставалось не меньше (наверняка она знала, всё знала, просто молчала, сука!), приняла единственно верное решение: переехать из болот к чертовой матери. Да-да, именно так и сказала эта религиозная дама. Фамилию менять не стали: не особенно-то отец семейства успел прославиться.
В старой школе у Джека друзей не было. В новой тоже. К пятнадцати годам он научился быть тихим, слушать музыку в наушниках и не кидаться на всех, кого считал говнюками, его на новом месте зауважали, но помимо проходных приятелей, чаще всего старше самого Каллахана, он никем не обзавелся.
Девушки.
Девушки - были. Девственности Джек лишился в новой школе, на пороге пятнадцатилетия. Не то что бы его это сильно впечатлило - зато пара последующих опытов, в более зрелом возрасте, были огого!
Итак, Каллахан рос, зрел и учился. Окончив школу, он решил, что больше не хочет никаких авторитетов, попрощался с мамой, взял оставшуюся от отца тачку и поехал колесить по Америке, зарабатывая, как и отец, чем придется.
Один раз Джеки подобрала милая, хорошая девочка. Ему на тот момент было двадцать четыре. девочка была нежная, любила поэзию, астры, жила с приличными родителями. Потом она вышла замуж за Джека, который мастерски замаскировался под "рыцаря пыльных дорог" - нет, она ему действительно нравилась. Это было вполне похоже на любовь.
Нежный цветок оказался нытным ипохондриком со склонностью к привлечению внимания.
Джек это внимание обеспечивал. Потом ему надоело.  Спустя восемь месяцев брака спокойствие, и без того шаткое из-за множественных ссор, дало трещину: мужчина сел в автомобиль и попытался впечатать жену в стену их дома, снятого на деньги ее родителей. Ему это не удалось - женщина увернулась. К тому моменту новая миссис Каллахан настолько боялась изменчивого нрава супруга, что даже не стала заявлять в полицию и вообще, судя по тому, что Джека все еще не арестовали, никому ничего не рассказала.
Они разошлись. Двадцатипятилетний Джек решил для себя раз и навсегда: больше никаких постоянных отношений и тем более брака. Он целиком и полностью ушел в разгул - проститутки разных полов и самой разной "специальности" (в том числе инвалиды, наркоманы, способные изобразить мертвеца, мужчины в женской одежде - чем мужественней объект, тем лучше; женщины в мужской, колготки, к примеру, он обожает и  на мужчинах и на женщинах) – все эти необычные люди заменили мужчине полноценную семью.
Наедине с собой Каллахан увлекся оккультизмом. Ему, как и раньше, претили чужие авторитеты, а потом джековские догматы и воззрения представляют собой сумбурную смесь его познаний из национальных обычаев разных народов, собственных философских изысканий и обрывочных сведений.
Его дурная наследственность была скрыта под маской добропорядочности.
Как клёво быть добропорядочным! (с)
Шатаясь по Америке, в какой-то момент Джеки решил приобрести профессию (!) и выучился на бармена - курсы, плюс, за отдельную плату, частные уроки от мастеров из разных рыгаловок. Судьба привела его в Торранс, где в гостинице требовался бармен. Там он и работает вполне удачно по сей день, живя неподалеку от гостиницы в арендуемом доме.
Там даже есть гараж.
Хотя это, конечно, не болота.

Её руки замерли над клавиатурой. Чашка кофе стояла на столе слева, уже полупустая. Кофе остывал быстро, и, как ни прискорбно, он не бодрил. За окном сгущались сумерки, а Грэйвс, так ничего и не печатая, вяло обдумывала события прошедшего дня. С утра она была в бассейне, затем прошлась по магазинам, ничего толком не купив кроме пары блюдец, которые собиралась повесить на стену, но до сих пор даже не распаковала. Ее "опекуна" снова не было дома, хотя время было уже позднее. Его телефон не отвечал. Возможно, какая-то затянувшаяся операция или другая женщина. Оба этих варианта ее бы устроили, но был еще третий, и о нем думать совсем не хотелось.
Йен отодвинула клавиатуру и взяла чашку, делая глоток. Поморщилась - кофе стал совсем ледяной. Женщина оперлась локтем о столешницу, подпирая ладонью голову и бездумно всматриваясь в монитор. На нем был открыт браузер, в адресной строке которого она набрала адрес dnw.net, но еще не успела осуществить переход. Йен потерла висок. Ей ответили в теме, предложив нанять частного детектива, и это следовало обдумать. Безусловно, если Реджи узнает о том, что его содержанка устроила за ним слежку, мужчине это не понравится. И если вдруг ее опасения не беспочвенны...
"Какая же ты трусиха, Грэйвс. Апатичная, трусливая особа, которая в скором времени начнет стареть.  Интересно, Реджи будет делать тебе подтяжки лично?"
Йен нервно усмехнулась внутреннему голосу. Она не была уверена, что на момент появления у нее первых отчетливо заметных морщин они с Паркером еще будут поблизости.
Все-таки щелкнув мышью, Грэйвс перешла на страничку сайта и наугад открыла первую попавшуюся ссылку. Заголовок оказался интригующим и одновременно спойлером: "Человеческие руки в Мясном парке!"
Фото было... почти профессиональное. Настолько, что даже интрига казалась постановочной. Но, видимо, это все-таки был не фейк.
Мясной парк был так себе для прогулок с колясками и катания на велосипедах. Пальцы Йен сами собой вцепились в мышку. Она никак не могла точно вспомнить, почему вообще это место так называется, однако теперь неизвестный дал все основания называть парк подобным образом.
"Неизвестный ли?.."
Дьявол. Этот город полон фриков, но Шайен уже была готова всех собак повесить на своего приятеля. Определенно, следовало отвлечься. А может быть, совершить нечто жутковатое, по-настоящему пугающее, безответственное?..
Кому и зачем понадобилось "украшать" парк подобным образом?
Может, чтобы потом выложить контент на тот сайт?
Женщина встала, подходя к минибару, открыла дверцу и внимательно изучила содержимое. Она взяла маленькую бутылку виски, легким усилием открутила крышку и сделала глоток, а потом улыбнулась сама себе, чуть на сторону. Глупая, шальная идея прогуляться по месту, где некто развесил чужие руки, перестала казаться такой уж дурной. Вообще-то, Грэйвс не была склонна к подобным поступкам. Но сейчас ее нервы находились на пределе, напоминая провода с развешанными на них стекляшками на полузаброшенной ферме. При малейшем дуновении ветра они тревожно позвякивали. Странное, гнетущее состояние: или спрятаться под одеялом и окукливаться, или совершать опасные, неправильные, поступки, находясь в непрестанном движении. Вниз или вперед, не так уж важно. Сколько можно, в конце концов, просто гулять по магазинам?
Такси приехало через пять минут. Йен не утруждала себя тем, чтобы сохранить фото: во-первых, всегда можно влезть на сайт со смартфона, а во-вторых, она и так знала, что по нему ничего не найдет. В сущности, девушка и не рассчитывала отыскать именно то место. Ей бы хватило и прогулки в одиночестве по темному парку. В глубине души, Шайен подозревала, что, если ей и хватит решимости выйти из машины, она все равно не зайдет дальше мощеной дорожки. А дело явно было в глубине парка, где шанс встретить кого-то живого был минимален.
Вечерний город проносился мимо пеленой сливающихся друг с другом картинок. Шофер попался не болтливый, и Йен снова осталась одна со своими мыслями, сдерживаясь, чтобы не начать приставать к симпатичному эмигранту. Хотя бы просто с целью поговорить. Вообще-то ей обычно импонировало, когда водитель молчал, но сейчас просто жизненно было необходимо отвлечься от мыслей о том, какая это дерьмовая идея - переться ночью в Мясной парк.
- Вы слышали про руки? - неожиданно поинтересовалась она у молодого мужчины. Тот глянул на пассажирку в зеркало заднего вида и отрицательно покачал головой. Йен набрала в грудь воздуха, но сдулась, так и не начав новую реплику.
Наконец, он высадил ее у небольших ворот. Дорожка уводила вглубь парка, теряясь в тусклом освещении, и Шайен медленно побрела вперед, чувствуя, как усиливается, шаг за шагом, давящее ощущение в груди. Она хотела было надеть наушники и включить музыку, но не решалась: боялась не услышать за спиной чужие шаги. Пройдя до того момента, как дорожка превращалась в земляную тропу, Йен замерла.
Она чувствовала, как сгущается темнота. Фонарей здесь уже не было. По ее спине пробежала вереница мурашек - "гусь прошел по могиле". Сжав кулаки, Грэйвс приготовилась развернуться и опрометью выбежать из парка, вызвать машину, если та уехала, и...
...и ступила вперед, постепенно ускоряя шаг, и словно желая заблудиться в гуще парка. Она наугад шла по тропинке, а когда та закончилась, с глупым упорством ослика, идущего за морковкой, продолжила пробираться между деревьями, пока вдруг не запнулась и не поняла, что оказалась черт знает где.
На земле темнело нечто крупное. Йен наклонилась и подняла большую плетеную корзину. Видимо, кто-то с сайта побывал тут раньше копов, если те вообще сюда добрались. Девушка повесила корзину на локоть. Она почему-то была уверена, что это - та самая.
Откуда-то послышался хруст. Шайен обернулась, зрачки девушки расширились, глаза нервно блестели в темноте.

Пишите Бэзилу - я его alter ego.