Leah Kaufman, 17, ^{школьница}
(Лея Кауфман)
- || приезжая

Вот какого черта, а?
Если бы кто то год назад сказал Лее, что она проведет свои лучшие годы - а выпускной класс относился, по ее мнению, именно к таким годам - в этой дыре, а не среди нью-йоркской молодежи и шумных тусовок, она бы посмеялась такому шутнику в лицо. А потом узнала бы, что он принял, чтобы тоже попробовать.  Торранс еще два года назад не был образцом прогрессивного современного общества, а сейчас тем более казался ей отсталой глухоманью. Она каждый раз со скандалом отправлялась сюда на лето к бабушке и дедушке, вместо того, чтобы наслаждаться атмосферой вечно неспящего мегаполиса. Как же она надеялась, что ей больше никогда не придется вернуться в эту дыру! Единственный, кто не давал ей выть в голос от осознания бездарно упускаемого времени в этой унылой деревне был соседский парень. Да, надо было признать, это было даже весело. Настолько, что однажды они стали больше чем друзьями. Его звали Илай Гальяно и все называли его Милашкой. Но только не она. Для нее этот жизнерадостный красавчик всегда был ее веселым соседом, ради которого можно было потерпеть летнее заточение в этом богом забытом месте.
Кто был виноват - отец, который в последнее время даже не пытался скрывать, что вечерами его задерживает не работа, а размалеванная наглая сучка, которая была, наверное, ровесницей Леи, или мать, которой надоело это терпеть, но реальность была такова: отец продолжал радоваться жизни на берегу атлантического океана, а они с мамой вернулись в Торренс, пытаться вывести паутину и, кажется, самоматериализующуюся пыль из дома, в котором остались ее детские летние воспоминания.
Она не планирует оставаться в этом захолустье дольше, чем прозвенит последний школьный звонок, но так или иначе надо как то протянуть до выпускных экзаменов, сдать их как можно лучше и не поехать кукухой от пребывания в этом болоте. Звучит, как не самый плохой план?

О себе: вегетарианка, люблю вечеринки, новые знакомства, кошек, диснеевских принцесс

План был прост, поэтому красив - выкроить в среду время между учениками и зайти в тот магазин с винилом, который Катарина приметила на позапрошлой неделе. Затемненная витрина, украшенная неоновыми вывесками, всегда выделялась среди стеклянно лаконичных магазинов с одеждой и аксессуарами, но повода заглядывать в эту обитель ретро и не только мелодий у женщины не было. До этого нового года. В поисках рождественских подарков для Ричарда в этом году она наткнулась на старенький, но чем то зацепивший ее внимание проигрыватель для пластинок. Сюрприз оказался удачный и дальновидный - теперь Катарина уже заранее знала, что подарить мужу на день рождение - хорошей музыки много не бывает.
Именно поэтому Волотов немного торопливой походкой заходила в помещение музыкального магазина, погружаясь в атмосферу чьих то слов и мелодий. Чтобы с любопытством, которого она от себя не ожидала, походить между рядами названий и жанров. Поперебирать стопки старых и не очень дисков и коробок, в поисках тех, которые смогут порадовать Холла. Ну или хотя бы теми, которыми он мог похвастаться перед коллегами, когда пригласит их к ним на ужин. Что нибудь из неумирающей классики вроде Metallica, Queen. Может быть и что то с расчетом на себя.
Женщина ходила между рядами, время от времени останавливаясь, чтобы осторожно вытащить из стопки очередную затянутую пленкой упаковку, изучить список композиций, чтобы подобрать максимально знакомые альбомы.
По стремительно побледневшему лицу можно было бы точно назвать момент, когда взгляд синих внимательных глаз натолкнулся на неочень примечательную, сделанную явно в какой то недорогой студии, коробочку с диском.
Она потянулась к полке, беря дрожащими пальцами упаковку, не заметив, как попутно уронила на пол несколько рекламных бумажек, стопкой лежащих на соседней полке. Она замерла, невидящими глазами уставившись куда то в полумрак магазина, ощущая, как горло сдавило спазмом от накрывающих сознание теней и воспоминаний.
Катарина сейчас была где то далеко от Бостона. На другом краю земли. В удушливой жаре вьетнамской ночи. От этого такого реального образа бледная кожа стала липкой от пота. Или это было от накатившего словно цунами страха.
Уинстон. С фотографии на нее смотрел своими синими, как бушующий океан, глазами Уинстон Пемброк. Она помнила то время, когда эти глаза смотрели на нее где то там на краю земли, на краю той прошлой жизни. Как бы далеко она не пыталась спрятать эти воспоминания, как бы не пыталась похоронить их под пластом прожитых лет.
Ночь. Снова, как и в тот день, когда незнакомец появился на ее пороге, идет дождь. Один из тех вечных дождей, который пытается смыть все плохое, что произошло за день. Она сидит на полу рядом со входом в его маленькую комнату на чердаке, больше похожую на чулан. Обхватив руками колени, затаив дыхание наблюдает, как тени у основания лестницы становятся длиннее, постепенно растворяясь в сгущающихся сумерках. На ней все та же одежда, что и в прошлый вечер, перепачканная кровью. Его? Ее? Она боится зайти в его комнату, боится увидеть его неживым. И хочет увидеть снова. Хочет обнять его так, как он обнимал ее вчера. Хочет услышать его дыхание рядом. Почувствовать этот уют. Знать, что то тепло между ними не обратилось в ничто с восходом солнца. Просто тихо сидеть рядом, шепча, что все будет хорошо. Что бы он больше не чувствовал тяжесть своих тайн. Что бы он увидел в ее глазах, что она будет рядом и всегда поддержит его. Калейдоскоп мыслей крутятся в ее голове и только негромкие шаги за дверью заставляют панику отступить и подняться.
– Доброй ночи, Уинстон, - такие привычные слова. Такое приятное тепло, заполняющее глаза и душу, когда она видит его в открывшейся двери.
Катарина потрясла головой, прогоняя воспоминания и белый шум, глушащий все звуки вокруг, заставляющий опереться на пару мгновений об одну из витрин. Ее блуждающий взгляд вновь возвращается к коробочке с диском, с которой на женщину смотрит Эйбрахам Сигал. Такими знакомыми глазами ночного незнакомца.
Можно было бы сказать, что Катарина почти смогла убедить себя, что те месяцы были странным горячечным нездоровым бредом, развившимся на фоне какой нибудь странной тропической болезни. Одной из тех, что когда то в мгновение ока стерли из ее жизни первого мужа - Максима. Но несколько оставленных исписанных листков с текстом, забытых гостем, видеокассеты, которые ей больше не хотелось включать, говорили, что хотя бы в этом рассудок ей не врал.
Хриплый, неровный вздох и женщина снова может дышать. Она считает до десяти. Потом снова до десяти. И только после этого, стараясь вернуть лицу спокойное выражение, словно во сне идет в сторону одного из консультантов.
Зачем она это делает? Наверное в данный момент Катарина не смогла бы объяснить, что именно ей движет. Себе она говорит, что просто хочет посмотреть в его глаза и получить ответ на простой вопрос, который не давал ей спать долгие месяцы: Почему.
Да, она знала, что никто из них ничего не обещал друг другу. Изначально это было историей, о финале которой Кэт гнала мысли. Мог бы их ждать хеппи энд? Даже тогда она осознавала, что это не будет длиться вечно. Но почему все закончилось так? Почему надо было оставлять в ее душе еще один уродливый шрам, тревожащий удушливыми дождливыми ночами?
Кажется она так сильно сжала коробку с диском, что костяшки пальцев побелели.
– Подскажите пожалуйста, - ее голос почти ровный. Ее психотерапевт ей бы гордился. - А есть какие то еще диски или пластинки этого автора? - возможно сейчас только странно блестящие глаза могут выдать ее волнение. Приятный молодой человек с темными волосами и невыспавшимся взглядом поворачивается к ней, немного озадачено улыбаясь, пока не разглядывает диск с песнями Эйбрахама Сигала. Тогда его лицо меняется, как то даже оживает.
– Вон на третьей слева от двери витрине должен быть еще альбом. Как он назывался? - он на мгновение задумывается. - Нравится творчество этого парня?
– Ну вообще, если честно, кажется мы с ним когда то были знакомы, но с тех пор я потеряла его номер и никак не удавалось найти, - немного замявшись после паузы говорит Волотов, неопределенно пожав плечами. - Думала, может на других дисках будет какая то информация, где теперь, - наверное у Катарины даже удается изобразить весьма убедительную легкомысленно ностальгичную улыбку.
Она не ждет ничего, да и возможно какой то часть своей души мечтает ничего не слышать о своем госте из прошлого. Мечтает никогда не заходить в этот магазин. Жить и дальше своей размеренной, спокойной жизнью. Просто пройти мимо, вернуться домой, приготовить ужин Ричарду, поцеловать его в щеку, встречая, уснуть, чувствуя успокаивающие объятия мужа.
Но она не может. Ей надо знать. Надо, что бы, может быть снова найти себя. Ту девушку, которая умела доверять людям, могла спокойно гулять вечерами и никогда бы не прошла мимо тех, кто нуждается в помощи.
– Если честно, - парень улыбается, немного понижая голос, - Эйб мой сосед.
***
Солнце только что зашло. Катарина не видит этого - на узкой лестницы, ведущей на чердак не видно окон. Но она знает, словно это напряжение, разлившееся в воздухе.
Можно ли узнать в этой несколько болезненно худой женщине с блестящими от подавляемых эмоций глазами в темно синем пальто ту Катарину Волотов, в дом которой когда то постучался потерявшийся путник? И да и нет. Наверное у той, другой Катарины из прошлого, никогда нельзя было встретить такого потерянного пустого взгляда.
Кажется она стояла так уже несколько минут, затаив дыхание. Не решаясь перешагнуть эту грань, отделяющую ее прошлое и настоящее стеной, по которой расползалась тонкая паутина трещин, грозя прорвать плотину боли и слез.
Тихий стук тонких длинных пальцев по двери.
– Доброй ночи, Уинстон.

ЛС, если нужно могу дать ТГ