Bilal Hassani, 33 владелец мотеля "Огни Бейрута"
Билал Хассани
дьявол, Билли || приезжий
|
|
Свой рассказ я начну с Матери. По мне так каждая, претендующая на уважение история, должна начинаться именно с повествования о матери, а лучше, именно, о той самой Матери, о которой дальше и пойдёт речь.
Мать - будущая миссис Хассани, родилась пятьдесят пять лет назад в Кольмаре. О ней самой и о ее семье мало, что известно, впрочем, только не о ее красоте. О красоте Матери складывались легенды. Их увековечивали ее воздыхатели и тем, кому действительно посчастливилось прикоснуться к шедевру женской красоты. Никто никогда не сможет забыть грудь Матери, задрапированную в чёрный бархат, изгибы ее изящной талии, волну широких бёдер, плотные ягодицы, пробуждающие самые постыдные желания. Такой была Мать. И при всей своей вопиющий молодости и свежести, она производила впечатление женщины степенной и величественной. Рядом с ней Отец был словно серая мышка с болезненно бледной кожей, некогда худощавый, но растолстевшей с годами мужчина, с пробивающейся сединой меж чёрных усов. В роду Матери не выходили за муж за красавцев. В роду Отца женились только на королевах. У Отца были деньги и имя. У Матери все, что затмевало собой вокруг. Однако Мать не была пустышкой. Природа щедро одарила ее всем необходимым для жизни, которую она когда-то вела.Дом, который Отец построил в пригороде Торранса больше походил на замок. Он всегда был старым и немного зловещим, но после череды трагических происшествий, пришёл в полное запустение. Дом, как живой организм впитал в себя беды семейства, состарился и одичал. По его коридорам гуляли средневековые сквозняки, обветшалые половицы скрипели особенно громко по ночам, когда по ним никто не ходит. На чердаке в пустой детской колыбельке пауки свили причудливую паутину.
В роду семейства все умирали только ночью. Билал помнил с детства, как Мать укладывая его спать, крепко обнимала и прощалась на всякий случай. Также поступали и другие родственники. Расходясь ночью по своим комнатам, они обнимались, понимая, что ночь может разлучить их навсегда.
Трое моих младших брата Билала умерли ночью. Сердце одного остановилось во сне из-за сгустка крови, застрявшего в аорте, второй - умер от внезапного кровоизлияния в мозг, а третий - задохнулся, перевернувшись в колыбельке лицом вниз. Все эти события произошли семнадцать лет назад с разницей в четыре месяца. Можно понять, что горе лишило Матери рассудка. Своими выходками она изводила Отца, а тот постепенно принял на себя ответственность за роковую судьбу малышей из-за родового проклятия ночных смертей. На помощь приехала Тетка, но совсем скоро, и ей понадобилась помощь... С тех самых пор Мать больше никогда не разговаривала. Отец часто навещал ее в Курятнике, надеясь, что она его узнает.
Билал сам то ли умер, то ли пропал, то ли был куда-то отослан к родственникам. Просто в один день он больше не пришел в школу. И ведь никто его и не искал. Тихий неприметный мальчик будто бы растворился в бедах своей семьи. И был забыт, как и Отец, который остался в полном одиночестве.
Спустя несколько лет после печальных событий, обстоятельства которых всегда тщательно скрывались, Отец решился перестроить злосчастный дом и сделать из него придорожный мотель, радующий дальнобойщиков и редких туристов чистыми постелями и ливанским гостеприимством. Только вот фундамент помнит все. Постояльцы иногда жалуются на шум, раздающийся по ночам с чердака. Кто-то слышит плач, кто-то детский смех и топот маленьких ножек. Порой в номере обнаруживаются вещи, которые никому не принадлежат. Каждый четвертый четверг в мотеле обязательно что-то происходит: от пожара до потопа. Конечно, любое неприятное событие можно ведь объяснить. Особенно, назойливым писакам, которые то и дело осаждают мотель своими детективными расследованиями.
Одиночество окончательно победило Отца несколько месяцев назад. Горничная обнаружила его, болтающимся в петле, в подсобке. Чудом удалось его вытащить с того света. Но удушье сделало свое дело - Отец лишился голоса и, возможно, рассудка. Однако "Огни Бейрута" не остались без присмотра. В город вернулся Старший сын - Билал, которого семнадцать лет никто не видел. Он ли это на самом деле? Фотографии в школьном альбоме не помнят его лица. А Отец, уже ничего не расскажет, но будет приветствовать вас у входа в мотель, зловеще мыча и греясь на солнышке в своем кресле…
Имею ли я право быть, кем я стал? Я ведь дикарь по сути и кровь моя глупая и жестокая. Руки мои душили и убивали. Насиловал четырнадцатилетних под громкие возгласы племени. Во мне столько истории, что обхохочешься. Помню жадные губы, блуждающие в поисках грубых сосков. Мать кормила нас грудью. Всех десятерых сыновей. Это поначалу я был нежен, позволял ей играть с моими локонами, усаживался поближе к костру, чтобы уберечь от пепла ее длинные ресницы. Ей ведь всего четырнадцать было. Коко. Косы ее тугие наматываю на свой кулак. Плачет она неистово. Муж делает ее женщиной. Больно брать ответственность. А детей рожать? А быт вести? А обиды прощать?
Жалко ее. Четырнадцать лет. Столько всего на хрупкие плечи. Муж наваливается на нее, сотрясаясь в агонии. Племя толпится возле хогана. Его построил дух-Койот при помощи бобров для Первого мужчины, Первой женщины и Говорящего бога. В радость им слезы Коко. Счастливы они за нее.
- Когда рождается девочка, - мой голос спотыкается об один из взглядов. - Мать трет об ее плечо паучью паутину. Хочет, чтобы дочь стала хорошей ткачихой. Индейцы навахо верят, что ткать их научила женщина-паучиха по задумке мужчины-паука.
Здесь я делаю паузу. На многих лицах смешливая улыбка.
- Миссионерам тоже было смешно. Индейцы их убивали, ели, да что только не делали. Ирокезы особо ненавидели священников - они съедали их сердца.
Подношу к губам стакан с водой. Чувствую, как растет интрига с каждой секундой моего молчания. Жестокость нередко завораживает. Меня критикуют за то, что я пишу, КЕМ были индейцы, но не КЕМ стали.
- Кому из вас приходилось бывать в индейской резервации? В Канаде или в Америке - это неважно.
Девушка с густыми черными, как смоль волосами, небрежно переброшенными через пробор, подняла руку с пивной бутылкой высоко над головой.
- Что ты там видела?
- Нищету и убогость. Проклятый Колумб!Ненавидеть Колумба. Ненавидеть миссионеров. Ненавидеть правительство. Я однажды велел себе перестать трахать образы ненавистников и делать упор на содержание.
В ответ я лишь тихо рассмеялся.
- Ничего между собой не связывай. Не дай себя одурачить.
лс
ЛИЧНОЕ ЗВАНИЕ
<b>БИЛАЛ ХАССАНИ</b>, 33<sup>y.o.</sup><br><a href=http://torrance.rusff.me/viewtopic.php?id=243#p23537>личное дело</a> ©<br><font size="1">"Habibi, light is burning"</font>
Отредактировано Bilal Hassani (2022-08-13 01:12:32)
